Уря!

Интернет починили! Не, я приятно поражаюсь моему новому провайдеру! Утром, часа в два дня вдруг рубанулся инет. Причём не полностью, а как-то криво-косо...То подключался, то отключался, то ползал, то взлетал, и снова падал...Позвонила провайдеру - ВОСКРЕСЕНЬЕ, блин! Она там целый день выцепляли техников, наконец вечером, когда все нормальные люди спят, или телек смотрят, интернетчики начали пахать и чинить... инили весь вечер.
Оказывается в перврй половине дня рухнули сервера провайдера. ТО ли виря поймали, то ли что - этого не знаю, но вот...Починили же...В ВОСКРЕСЕНЬЕ!
Блин, что-то мне даже захотелось их поощрить, перейдя на более дорогой и быстрый тариф...
Но пока повременю, всё-таки, у меня же денег куры не клюют, потому как клевать-то и нечего...

@темы: компьютерное, йа блондинко!

---

За Сказкой - ещё один фик из сообщества))) - двенадцатая часть (с откатом).

18.10.2010 в 02:21

Пишет  Белая Ворона:

За сказкой. Официальная вторая часть

Название: За сказкой.
Автор: Белая Ворона
Бета: нет
Фандом: Эдвард Руки-ножницы
Рейтинг: PG-13
Размер: мини. Пока или вообще - разберусь по ходу написания.
Персонажи: Эдвард, Августа.
Жанр: с этим пунктом всегда были проблемы =.=
Дисклеймер: Всё - Бертона. Ни на что не претендую. Хотя Августа, обобщенное умное дитя, все-таки большей частью моя...
Статус фанфика: В процессе
Примечание автора: автор вечно сомневающееся животное. Если врет - пинать лучше сразу. Если не врет - хвалить тоже можно, но лучше поменьше. Зазнается же)
Размещение на других сетевых ресурсах: предварительно известить автора. Она не верит, что кому-то захочется, но привыкла не пропускать этот пункт.

[MORE=читать дальше

Тепло - это прекрасно. Тепло и зеленые листья после долгой зимы, за которую, кажется, можно успеть замерзнуть и сердцем, и душой. Снег тает и поют птицы по утрам... Поют неуверенно, пробуют голоса, но скоро, уже очень скоро они распоются и перестанут стесняться. Старый сад потихоньку оживает и достаточно быстро приходит день, когда Эдвард находит первый цветочный росток в этом году. Это значит, что весна все ближе и что наконец появится настоящее дело - ухаживать за садом, стричь и пестовать, да и просто наблюдать за тем, как из тонкого, едва заметного стебелька цветок вытянется в прекрасное, гордое растение...
Все чаще Эдвард выбирается под сень большого клена, растущего в саду. Он любит это место, любит прислонятся спиной к стволу дерева и смотреть в небо, вытравливая из жил бесконечный зимний холод. Холод, который стал особенно сильным после короткого, нежданного тепла... Он приносит с собой книги и иногда даже остается в саду на ночь - темнота огромного, украшенного звездами купола красивей, чем огни городка.
Зима была очень, очень долгой в этом году и по правде сказать Эдвард не особенно и запомнил, чем занимался все время после Рождества. Помнил, как резал ледяные скульптуры, а выходили почему-то одни драконы. Помнил, как смотрел по ночам на городок... "Звезды похожи на снег...". Пустота и тишина. Ледяные фигуры, книги и город, живущий своими заботами. Все как всегда. Все как всегда, но попробуй убеди себя в этом. Мысли непослушны и иногда Эдварду казалось, что он мог ошибиться - ведь люди же умеют болеть. Однако поверить в это было почти невозможно и он снова и снова повторял точеный изгиб крыльев и насмешливый, почти человеческий прищур... Ни почему - просто так получалось.
Эта зима была очень долгой и полной не только странной горечи, но и воспоминаний. О бумажном снеге. Об обучении этикету, о том, как отец однажды решил показать Эдварду красоту гор - и они пошли вместе, вниз по дороге... Отец опирался на руку Эдварда - осторожно, но сильно - и рассказывал о том, что строго говоря, название "горы" совершенно не подходит обыкновенному, даже не очень и высокому холму. Они часто останавливались - ведь старик-изобретатель был совсем не так силен и ловок, как в молодости, и ему было тяжело. Он улыбался, показывал Эдварду цветы, похожие на звездочки, муравьиные дорожки и горькую траву под названием "полынь"... Они спустились вниз совсем ненамного и повернули назад, но Эдварду хватило и такой короткой прогулки, чтобы чувствовать себя совсем счастливым. До сих пор в старой книжке стихов лежали засушенные цветы, которые они принесли тогда...
Клен потихоньку начинал выпускать первые клейкие листочки, среди кустов появился выстриженный умелыми руками дракон... Все было если не хорошо - то хотя бы тепло.
А это уже очень много.

Что такое жизнь?
Жизнь это бесконечное ожидание.
Эту нехитрую истину Августа поняла за зиму. За зиму, прожитую по принципу "Нам бы день простоять, да ночь продержаться". И она держалась. Когда в школе закидывали снежками. Когда один из проверенных друзей смеялся вместе со всеми. Когда заболел папа и врачи опасались, что он уже не оправится...
День и ночь - это совсем не так много. Но они не кончаются, бесконечно чередуясь, и по вечерам, ложась спать, Августа смотрела в потолок и думала. О том, что Майк - задавала и дурак. Что серые тучи - это совсем скучно. Думала о старом замке над светящимся огнями городом. Там наверняка очень холодно, как и всегда и Эдвард... Что же он все-таки подумал и что ему сказать, когда каникулы все-таки наступят? Девочка засыпала с неуверенностью и надеждой, а наутро, сонная и сердитая, шла в школу. Там - бить портфелем Майка, отвечать на уроках и тянуть руку, чтобы точно спросили. Потом домой, домашние работы и серость за окном. Потом придет мама - уставшая, несчастная. Не глядя поужинает, потреплет дочь по голове - и снова уйдет, уже в свою комнату, писать какие-то отчеты...
День за днем, неделю за неделей. В воскресенье вместо школы - сон и поездки в больницу к отцу и ничего яркого... Разве что книги, которые Августа читала в любую свободную минуту...
А весна настала внезапно и началась с того, что очередной день оказался полным ослепительного золотого солнца. И мама улыбалась, когда пришла домой. Присела на корточки, даже не переодеваясь, обняла дочь, счастливая, растрепанная. Зашептала: "Папу скоро выпишут. Совсем, совсем скоро..." и отчего-то заплакала... Весна зазвенела в лицах и в небе, и Августа стала больше улыбаться и не столько отбиваться от Майка, сколько весело огрызаться на него. Солнце дарило уверенность и оптимизм, примиряло девочку с миром. К тому же весенние каникулы все приближались и Августа, решив, что "будет проблема - будет решение" - как говорила бабушка - с нетерпением ждала их...
Папу выписали за две недели до каникул и Августа долго с визгами висела на нем, когда он только вошел - высокий, осунувшийся, но все равно счастливый. "Никогда больше не стану курить, - шепнул он дочери, подхватывая её на руки - Никогда. И перебьются все партнеры, которым так важно... - он замолчал, а потом засмеялся. Сказал: - Я тебе обещаю. Запомни" И Августа кивнула, понимая, что отцу нужно чем-то закрепить свое обещание - он знал, что решения, о которых известно другим, сложнее нарушить...
У него было больное сердце и Августа знала, что старый доктор сказал ему "Чудом выкарабкался, мальчик. Только если не хочешь снова к нам в гости - сигарету больше в руки брать не смей".
А на улице - пели птицы.

...Когда-то давно отец, уходя в лабораторию, оставлял Эдварду включенный грамофон с пластинками великих мастеров. Эдвард тогда ещё не мог вставать - старый изобретатель поспешил оживить гомунула, рассудив, что если тот не очнется на этом этапе - то и мучится со всем незаконченным будет незачем и Эдвард до сих пор прекрасно помнил то время. Тогда у него были закончены лишь голова, сердце и руки, на которых ещё не было даже ножниц и отец сидел с ним, учил, рассказывал и что-то постоянно делал и дорабатывал. А когда уходил - спать или продолжать работать в специальных условиях - то оставлял сыну включенную музыку - а читать Эдвард тогда ещё не умел. Грамофон слегка похрипывал на высоких нотах, но все равно Эдвард был очарован вальсами и сонатами, этюдами и опереттами. Он помнил, что первым делом, когда научился читать, попросил отца достать книгу о музыке - о том, как из нот складывается мелодия и какие композиторы жили на Земле. Параллельно с физикой, химией, эикетом и механикой, на которых настаивал отец, он учил музыкальную литературу и музыкальную грамоту. Из каких инструментов состоит симфонический оркестр, какие бывают интервалы и что такое стаккато. Больше всего он тогда жалел, что ещё долго не сможет освоить никакого музыкального инструмента. Ведь с ножницами особенно не размахнешься - только если на барабане... Но Эдварда привлекала скрипка - её он предпочитал всему остальному. И когда умер отец его ударило ещё и это - то, что ему никогда не придется не то что взять в руки - но и просто увидеть, как играет на скрипке человек.
Было время, когда замок был полон музыки - и пусть грамофон хрипел и сипел все больше, но мертвенная тишина не могла подступиться. Больше всего Эдвард тогда боялся оцарапать какую-нибудь из пластинок или что-нибудь сломать. Приходилось быть черезвычайно осторожным. Но однажды грамофон все-таки не выдержал - ведь он был уже старый и совершенно не приспособленный под ножницы - и сломался. И замок заполнила звенящая пустая тишина. И пришлось привыкать к ней - долго и мучительно, но привыкать. Постепенно музыка забылась, ушла в прошлое и в один из дней этой долгой зимы, найдя грамофон среди старых вещей, Эдвард удивился и огорчился своей забывчивости. Ведь когда он жил в городе - мог бы вспомнить о том, что есть классическая музыка, о том, что где-то есть оперы и филармонии и попытаться узнать больше о том, что люди слушали теперь. Не догадался за всеми заботами, за странной суетой, сопутствовавшей его появлению, и горько жалел об этом, глядя на грамофонные пластинки, лежащие в одной из пыльных комнат мертвым грузом.
...В городе, кажется, музыка не играла никогда. А может быть, и играла, но незнакомая или не иснтересная и он просто не мог вспомнить... Зато вместе с грамофоном и пластинками Эдвард нашел калейдоскоп - старый и довольно пыльный, но зато с удобной засечкой - такой, чтобы можно было удержать трубку в лезвиях без особенных усилий. Это тоже был привет из прошлого - игрушку отец вручил Эдварду лишь немногим позже его "рождения".
Сидя под кленом и медленно вращая калейдоскоп, Эдвард выпадал из реальности на долгие часы. Все же наблюдение было тем, что он умел лучше всего и любил больше всего и текучие яркие узоры заворожили его - как когда-то давно.
Забывать легко - гласила истина этой зимы. И тем удивительнее потом вспоминать.

Когда уезжаешь всего на две недели, собираться особенно долго не приходится. Смену одежды, гигиенические принадлежности, бисер и пару самых любимых книг. Всего получается один совсем небольшой рюкзачок, который можно легко нести пару часов.
Августа всегда собирается по простому принципу - сумка должна быть такого веса, чтобы никто из взрослых не кинулся помогать. Она ездила в лагеря целых два раза и частенько наблюдала, как девочки её возраста грузили свои сумки на вожатых - потому что сами их нести были не способны. Это - унизительно и глупо и Августа любит ездить налегке. Беспокоится мама - как дочь будет жить, не станет ли мерзнуть.. Маме не приходит в голову, что бабушка беспокоится о том же самом.
На утро первого дня каникул - обязательных каникул, всегда наступающих в конце марта, Августа настроена вполне оптимистично. Мать целует её, улыбается, а папа смеется и садится в машину на место водителя. Свое слово он держит и там, где раньше было подобие пепельницы, теперь сидит сплетенный Августой большой бисерный скорпион. Девочка усаживается назад, бросает рюкзачок под ноги. Хорошо все-таки, когда бабушка живет в четырех часах езды.
Всю дорогу она болтает о каких-то пустяках - о том, что станет делать у бабушки, о том, какого щенка она видела вчера вечером и какого красивого крыса слепила из глины на недавнем занятии. Они с отцом играют в слова и названия, считают красные машины, и внешне совсем не похоже, что Августа старается отвлечься от собственных мыслей. Но она старается и ещё как.
Бабушка встречает их на крыльце, и Августа почти что повисает на ней, обхватив руками за талию. Отец машет из машины и бабушка уговаривает его остаться на чай... И снова смех, и снова болтовня ни о чем, прощание с отцом и распаковка вещей. Все сумбурно и суетно, как и всегда в день приезда и только поздним вечером, сидя на окне и глядя на замок, Августа понимает - вот и все. Каникулы начались. Три пустых скучных месяца прошли почти незаметно. Ей хочется потянуться к лампе и выбить приветствие, но она не решается. Ей кажется, что сначала нужно попросить прощения, глядя в глаза...
И пусть это и будет чудовищно сложно, но сделать - все-таки надо.

Подниматься по старой дороге весной гораздо легче, чем зимой. Ноги не увязают в снегу и четко видно не слишком заросшую часть пути. Августа идет медленно - шаг за шагом, словно бы нехотя. Ей страшно. Страшно, что сказка окажется ложью, зимней придумкой от скуки. Страшно, что Эдвард может быть слишком обижен.... Ветер торопит её, подталкивает в спину, но она все равно не спешит. Когда долго чего-то ждешь, нужно уметь это что-то принимать и делать так, чтобы не было разочарования.
Ворота чуть приоткрыты - с самой зимы их никто не касался, некому было их закрыть. Августа проскальзывает в щель, легко качает створку - на удачу... Сейчас сад гораздо красивее, чем зимой. Обзаводятся листьями деревья, уже выглядывают первые ростки на клумбах. Августа мимолетно думает, как здесь будет летом, но тут же отвлекается от этой мысли. Ей нужно найти Эдварда. А сад велик, да и замок тоже... Если зимой он все время проводил на чердаке, то теперь, когда потеплело, наверное выбирался вниз. Ведь кто-то же подровнял кусты?..
В замке - пусто и тихо. Августа присаживается на корточки у самых дверей, вглядывается в пыль. Видны следы - достаточно свежие. Притом ведут они наружу, а в обратном направлении - нет. В замок он ещё не возвращался. Девочка тяжело вздыхает, снова выскальзывая под ясное небо из старого и серого зала. Там она хотя бы немного ориентировалась. А в саду придется долго блуждать. Впрочем, это означает, что будет возможность полюбоваться на выстриженных животных...
Августа ступает на первую попавшуюся дорожку и решает твердо идти по ней до конца. Заблудится ей не страшно - она боится обойти весь сад и никого не встретить...

Олень и бурундук, дракон и эльф... Августа замирает почти что у каждого куста. Любуется ими. Она никогда не признается себе, но это - способ оттянуть неизбежное. Ведь чем дальше, тем больше ей кажется, что она никого не найдет. Что так и проблуждает до самого вечера... Она боится разочароваться, даже очень. И потому изучает каждое творение. Тянется погладить...
И когда наконец слышит едва уловимое, задумчивое пощелкивание ножниц - поднимает воротник, оправляет рюкзачок и идет на звук. Ей очень хочется чувствовать себя смелой. Только богов теперь просить нельзя. Боги не помогают предателям.
Эдварда она видит неожиданно - вынырнув из-за очередного куста - и останавливается, завороженная. Он сидит, прислонившись к дереву спиной, прижав к глазам калейдоскоп - небольшой и красивый. Вот слегка нервно встряхивает рукой, сменяя узор, и снова замирает. Полная неподвижность и полное одиночество. На своем чердаке, зимой, он не казался черно-белой иллюстрацией, вклееной в большую цветную книгу. Там он был в своей цветовой гамме. А здесь... Здесь он выглядит чуждым и лишним. И даже сознание того, что почти все вокруг растил и обрабатывал он, не делает его более близким и подходящим к этому месту. Поза его расслаблена и на лице выражение ласковой усталости и заинтересованности, но Августа знает - когда он отнимет трубку от глаз в них станет видна теплая грусть и немного ледяной тоски, ещё не вытравленной солнцем.
У девочки из головы вылетают все слова, которые она придумывала по дороге сюда. Ей просто хочется плакать и ненавидеть себя. Да, не желала предавать, но так и это важно, когда все уже сделано? Эдвард не замечает её, когда девочка подходит - он слишком погружен в наблюдение за цветными яркими грезами, слишком не ждет шагов, чтобы услышать их, и когда Августа обнимает его, вжимается лицом в скрипучую кожу, едва ли не подпрыгивает. Однако осознание, что рядом - живое существо - удерживает его на месте. Слишком сильно, слишком ярко в нем осталось это "Никогда не причинить боли. Даже нечаянно". Он очень медленно отводит трубку от глаз, опускает руки. Удивление, растерянность, страх - но Августа не видит его лица за пеленой слез. Это вечное и детское - не умея просить прощения словами, просить его действием, прикосновением... Девочка даже особенно и не подумала, что у Эдварда может дрогнуть рука. Слишком жалко ей стало его и почему-то себя...
А Эдвард просто не особенно знал, что делать и что думать в такой ситуации. На смену удивлению пришла нежданная радость, но вместе с ней и полное непонимание происходящего. Откуда, зачем и что теперь делать?.. Ведь он никогда не утешал плачущих детей... А Августа никак не могла успокоится и наконец Эдвард все-таки решился - неловко приобнял её локтем, второй рукой коснулся волос...
Что ж, встреча состоялась. И все объяснения вдруг оказались лишними, кроме простого "Я не хотела..."
В саду пели птицы, шуршал листьями старый клен и прощать оказалось неожиданно легко и радостно.

Переполз в новую тему состоялся. Обновление есть.
Автор надеется, что все-таки не впал в совсем уж пошлые слезы и сопли. Хотя очень на это похоже)

[/more]

---

И немножко приятного

В Дайрики вернулся дизайн)))) Наконец-то)))

@темы: компьютерное

---

Ой, диз вернулся!

Ну и славненько))) Хоть что-то хорошо...

---

Хре-новости

Интернет сдох. ВЫшла со своего Укртелекомовского модема - хорошо что он есть...Завтра провайдер что-то будет чинить, сказал, сервера полетели...
То-то ни обин мой комп локалки не видит и в сеть через твою мать ломится...Мда, блин...

@темы: компьютерное, йа блондинко!

---

Теперь Ева...

...Даёт гастроли...
Ну что это такое, всегда же работала как часы, а теперь лажает со скоростью - ужоснах!
Что-то в ней режет скорость...Вирусов нет, я проверяла. С провайдером тоже всё нормально, Хюьлик же вроде не лажает...На Хью валит под 2 мегабита, а Ева теперь "скачет". то 45килобит выдаёт, то 900, то целый мегабит...Что с ней такое...
На вторник вызову снова наладчика...И снова 96 гривен псу под хвост... А что делать?

@темы: компьютерное, йа блондинко!

---

Гениальная опечатка!!!

Говорим с девочкой-безжелезницей о лошадях, пишет мне:

"Педерация Конного Спорта"

Я просто легла...Тряпочкой! Уржалась.
Насколько же точными бывают случайные опечатки!

@темы: мысли вслух, кони, свободные лошади, бандерлоги, лошади

---

За Сказкой - ещё один фик из сообщества))) - одиннадцатая часть.

Пишет  Белая Ворона:

17.10.2010 в 03:04

...Когда-то давно отец, уходя в лабораторию, оставлял Эдварду включенный грамофон с пластинками великих мастеров. Эдвард тогда ещё не мог вставать - старый изобретатель поспешил оживить гомунула, рассудив, что если тот не очнется на этом этапе - то и мучится со всем незаконченным будет незачем и Эдвард до сих пор прекрасно помнил то время. Тогда у него были закончены лишь голова, сердце и руки, на которых ещё не было даже ножниц и отец сидел с ним, учил, рассказывал и что-то постоянно делал и дорабатывал. А когда уходил - спать или продолжать работать в специальных условиях - то оставлял сыну включенную музыку - а читать Эдвард тогда ещё не умел. Грамофон слегка похрипывал на высоких нотах, но все равно Эдвард был очарован вальсами и сонатами, этюдами и опереттами. Он помнил, что первым делом, когда научился читать, попросил отца достать книгу о музыке - о том, как из нот складывается мелодия и какие композиторы жили на Земле. Параллельно с физикой, химией, эикетом и механикой. на которых настаивал отец, он учил музыкальную литературу и музыкальную грамоту. Из каких инструментов состоит симфонический оркестр, какие бывают интервалы и что такое стаккато. Больше всего он тогда жалел, что ещё долго не сможет освоить никакого музыкального инструмента. Ведь с ножницами особенно не размахнешься - только если на барабане... Но Эдварда привлекала скрипка - её он предпочитал всему остальному. И когда умер отец его ударило ещё и это - то, что ему никогда не придется не то что взять в руки - но и просто увидеть, как играет на скрипке человек.
Было время, когда замок был полон музыки - и пусть грамофон хрипел и сипел все больше, но мертвенная тишина не могла подступиться. Больше всего Эдвард тогда боялся оцарапать какую-нибудь из пластинок или что-нибудь сломать. Приходилось быть черезвычайно осторожным. Но однажды грамофон все-таки не выдержал - ведь он был уже старый и совершенно не приспособленный под ножницы - и сломался. И замок заполнила звенящая пустая тишина. И пришлось привыкать к ней - долго и мучительно, но привыкать. Постепенно музыка забылась, ушла в прошлое и в один из дней этой долгой зимы, найдя грамофон среди старых вещей, Эдвард удивился и огорчился своей забывчивости. Ведь когда он жил в городе - мог бы вспомнить о том, что есть классическая музыка, о том, что где-то есть оперы и филармонии и попытаться узнать больше о том, что люди слушали теперь. Не догадался за всеми заботами, за странной суетой, сопутствовавшей его появлению, и горько жалел об этом, глядя на грамофонные пластинки, лежащие в одной из пыльных комнат мертвым грузом.
...В городе, кажется, музыка не играла никогда. А может быть, и играла, но незнакомая или не иснтересная и он просто не мог вспомнить... Зато вместе с грамофоном и пластинками Эдвард нашел калейдоскоп - старый и довольно пыльный, но зато с удобной засечкой - такой, чтобы можно было удержать трубку в лезвиях без особенных усилий. Это тоже был привет из прошлого - игрушку отец вручил Эдварду лишь немногим позже его "рождения".
Сидя под кленом и медленно вращая калейдоскоп, Эдвард выпадал из реальности на долгие часы. Все же наблюдение было тем, что он умел лучше всего и любил больше всего и текучие яркие узоры заворожили его - как когда-то давно.
Забывать легко - гласила истина этой зимы. И тем удивительнее потом вспоминать.

Когда уезжаешь всего на две недели, собираться особенно долго не приходится. Смену одежды, гигиенические принадлежности, бисер и пару самых любимых книг. Всего получается один совсем небольшой рюкзачок, который можно легко нести пару часов.
Августа всегда собирается по простому принципу - сумка должна быть такого веса, чтобы никто из взрослых не кинулся помогать. Она ездила в лагеря целых два раза и частенько наблюдала, как девочки её возраста грузили свои сумки на вожатых - потому что сами их нести были не способны. Это - унизительно и глупо и Августа любит ездить налегке. Беспокоится мама - как дочь будет жить, не станет ли мерзнуть.. Маме не приходит в голову, что бабушка беспокоится о том же самом.
На утро первого дня каникул - обязательных каникул, всегда наступающих в конце марта, Августа настроена вполне оптимистично. Мать целует её, улыбается, а папа смеется и садится в машину на место водителя. Свое слово он держит и там, где раньше было подобие пепельницы, теперь сидит сплетенный Августой большой бисерный скорпион. Девочка усаживается назад, бросает рюкзачок под ноги. Хорошо все-таки, когда бабушка живет в четырех часах езды.
Всю дорогу она болтает о каких-то пустяках - о том, что станет делать у бабушки, о том, какого щенка она видела вчера вечером и какого красивого крыса слепила из глины на недавнем занятии. Они с отцом играют в слова и названия, считают красные машины, и внешне совсем не похоже, что Августа старается отвлечься от собственных мыслей. Но она старается и ещё как.
Бабушка встречает их на крыльце, и Августа почти что повисает на ней, обхватив руками за талию. Отец машет из машины и бабушка уговаривает его остаться на чай... И снова смех, и снова болтовня ни о чем, прощание с отцом и распаковка вещей. Все сумбурно и суетно, как и всегда в день приезда и только поздним вечером, сидя на окне и глядя на замок, Августа понимает - вот и все. Каникулы начались. Три пустых скучных месяца прошли почти незаметно. Ей хочется потянуться к лампе и выбить приветствие, но она не решается. Ей кажется, что сначала нужно попросить прощения, глядя в глаза...
И пусть это и будет чудовищно сложно, но сделать - все-таки надо.

Наверное пора перебираться в новую запись. А то это уже на телефоне открыть невозможно =)

URL комментария

---

Шалость удалась!

Ну каким надо быть наивным, чтобы искренне считать, что вот такой мелкой пакостью, как табличка о фейке Вконтакте, можно испортить жизнь известному и реальному человеку?)) У которого в альбоме полно собственных фоток, которого знают не только по виртуалу, но и в реале очень и очень многие?))
У которого есть паспорт и которому достаточно парочки кликов мышкой, чтобы всякие подозрения с него были сняты, максимум в течение часа!
Дети, дети, вашу бы энергию да в мирное русло - цены бы вам не было!
Аминь)

@темы: бандерлоги

---

Месть - благородное дело низких людей

Спасибо за табло, милые мои))) Я давно подозревала, что это будет, и даже знаю, откуда. Наблюдатель висит в закладках, в онлайне. Давно его не было, а теперь висит весь вечер. Ну-ну))) Полегчало?

@темы: бандерлоги

---

Очень нехороший постулат

...Как-то веет страхом лошадиных революционеров. ОНи БОЯТСЯ друг друга - вот что страшно.

3). Запрет на театр омонимов.

Школа, естественно, высокомерно дистанцируется от подобных полукровок. И более того скажу, ЗАПРЕТ на диалоги/общение со спортсменами, с полукровками, любителями действительно существует. Именно запрет, а не интердикт. Ведь, если вы говорите с кем-то о лошади, значит, вы говорите об одном и том же, значит, вы друг друга понимаете, значит, вы вкладываете в слово ЛОШАДЬ одинаковый смысл.

Правильно. Смысл-то одинаковый, а вот отношение - диаметрально противоположное. А от отношения меняется и смысл слова ЛОШАДЬ. И бояться "омонимов" тут абсолютно нечего, ибо взаимопонимание людей на почве лошади возможно лишь при ОДИНАКОВОМ отношении к лошади. А сила убеждения - очень мощный фактор. Причём для каждого - индивидуально. Кого припечатать, а кому разъяснить популярно. И только потом - припечатать.

@темы: невзоров

---

За Сказкой - ещё один фик из сообщества))) - десятая часть.

Пишет  Белая Ворона:

16.10.2010 в 00:15

Тепло - это прекрасно. Тепло и зеленые листья после долгой зимы, за которую, кажется, можно успеть замерзнуть и сердцем, и душой. Снег тает и поют птицы по утрам... Поют неуверенно, пробуют голоса, но скоро, уже очень скоро они распоются и перестанут стесняться. Старый сад потихоньку оживает и достаточно быстро приходит день, когда Эдвард находит первый цветочный росток в этом году. Это значит, что весна все ближе и что наконец появится настоящее дело - ухаживать за садом, стричь и пестовать, да и просто наблюдать за тем, как из тонкого, едва заметного стебелька цветок вытянется в прекрасное, гордое растение...
Все чаще Эдвард выбирается под сень большого клена, растущего в саду. Он любит это место, любит прислонятся спиной к стволу дерева и смотреть в небо, вытравливая из жил бесконечный зимний холод. Холод, который стал особенно сильным после короткого, нежданного тепла... Он приносит с собой книги и иногда даже остается в саду на ночь - темнота огромного, украшенного звездами купола красивей, чем огни городка.
Зима была очень, очень долгой в этом году и по правде сказать Эдвард не особенно и запомнил, чем занимался все время после Рождества. Помнил, как резал ледяные скульптуры, а выходили почему-то одни драконы. Помнил, как смотрел по ночам на городок... "Звезды похожи на снег...". Пустота и тишина. Ледяные фигуры, книги и город, живущий своими заботами. Все как всегда. Все как всегда, но попробуй убеди себя в этом. Мысли непослушны и иногда Эдварду казалось, что он мог ошибиться - ведь люди же умеют болеть. Однако поверить в это было почти невозможно и он снова и снова повторял точеный изгиб крыльев и насмешливый, почти человеческий прищур... Ни почему - просто так получалось.
Эта зима была очень долгой и полной не только странной горечи, но и воспоминаний. О бумажном снеге. Об обучении этикету, о том, как отец однажды решил показать Эдварду красоту гор - и они пошли вместе, вниз по дороге... Отец опирался на руку Эдварда - осторожно, но сильно - и рассказывал о том, что строго говоря, название "горы" совершенно не подходит обыкновенному, даже не очень и высокому холму. Они часто останавливались - ведь старик-изобретатель был совсем не так силен и ловок, как в молодости, и ему было тяжело. Он улыбался, показывал Эдварду цветы, похожие на звездочки, муравьиные дорожки и горькую траву под названием "полынь"... Они спустились вниз совсем ненамного и повернули назад, но Эдварду хватило и такой короткой прогулки, чтобы чувствовать себя совсем счастливым. До сих пор в старой книжке стихов лежали засушенные цветы, которые они принесли тогда...
Клен потихоньку начинал выпускать первые клейкие листочки, среди кустов появился выстриженный умелыми руками дракон... Все было если не хорошо - то хотя бы тепло.
А это уже очень много.

Что такое жизнь?
Жизнь это бесконечное ожидание.
Эту нехитрую истину Августа поняла за зиму. За зиму, прожитую по принципу "Нам бы день простоять, да ночь продержаться". И она держалась. Когда в школе закидывали снежками. Когда один из проверенных друзей смеялся вместе со всеми. Когда заболел папа и врачи опасались, что он уже не оправится...
День и ночь - это совсем не так много. Но они не кончаются, бесконечно чередуясь, и по вечерам, ложась спать, Августа смотрела в потолок и думала. О том, что Майк - задавала и дурак. Что серые тучи - это совсем скучно. Думала о старом замке над светящимся огнями городом. Там наверняка очень холодно, как и всегда и Эдвард... Что же он все-таки подумал и что ему скказать, когда каникулы все-таки наступят? Девочка засыпала с неуверенностью и надеждой, а наутро, сонная и сердитая, шла в школу. Там - бить портфелем Майка, отвечать на уроках и тянуть руку, чтобы точно спросили. Потом домой, домашние работы и серость за окном. Потом придет мама - уставшая, несчастная. Не глядя поужинает, потреплет дочь по голове - и снова уйдет, уже в свою комнату, писать какие-то отчеты...
День за днем, неделю за неделей. В воскресенье вместо школы - сон и поездки в больницу к отцу и ничего яркого... Разве что книги, которые Августа читала в любую свободную минуту...
А весна настала внезапно и началась с того, что очередной день оказался полным ослепительного золотого солнца. И мама улыбалась, когда пришла домой. Присела на корточки, даже не переодеваясь, обняла дочь, счастливая, растрепанная. Зашептала: "Папу скоро выпишут. Совсем, совсем скоро..." и отчего-то заплакала... Весна зазвенела в лицах и в небе, и Августа стала больше улыбаться и не столько отбиваться от Майка, сколько весело огрызаться на него. Солнце дарило уверенность и оптимизм, примиряло девочку с миром. К тому же весенние каникулы все приближались и Августа, решив, что "будет проблема - будет решение" - как говорила бабушка - с нетерпением ждала их...
Папу выписали за две недели до каникул и Августа долго с визгами висела на нем, когда он только вошел - высокий, осунувшийся, но все равно счастливый. "Никогда больше не стану курить, - шепнул он дочери, подхватывая её на руки - Никогда. И перебьются все партнеры, которым так важно... - он замолчал, а потом засмеялся. Сказал: - Я тебе обещаю. Запомни" И Августа кивнула, понимая, что отцу нужно чем-то закрепить свое обещание - он знал, что решения, о которых известно другим, сложнее нарушить...
У него было больное сердце и Августа знала, что старый доктор сказал ему "Чудом выкарабкался, мальчик. Только если не хочешь снова к нам в гости - сигарету больше в руки брать не смей".
А на улице - пели птицы.

Автор - минималист. =)

URL комментария

---

Не впервой

Приходит ко мне в агент сообщение:
"Рената, мы больше не можем быть друзьями"
Я ждала этого месяц.
И ответила "Твой выбор".
И, не дожидаясь ответа, закинула её в игнор.
Это был человек, с которым мы не так давно отлично общались.
Человек с Планеты Лошадей. Анна. Подруга девушки Лены с ником Аамтан.
Когда-то, ещё когда можно было лошадям помогать в Невзоровскмх кругах, они выкупили лошадей со сгоревшей конюшни. Лошадей с ожогами по всему телу.
А теперь непонятная политика "руководства" сломала всё.
Ну что, по людям, изгнанным с Закрытого Форума, я могу понять, каково это быть там, и каково быть "прокажёнными", вернее, "отлучёнными и преданными анафеме". И каково терять друзей.
В угоду интердиктам Школы, можно предавать, отказываться от друзей, записывать их во враги только потому, что ТАК велели свыше, совершенно независимо от того, насколько "официальное мнение Школы" правдиво.
Приходилось наблюдать у многих моих предшественников. Теперь коснулось и меня.
Мне не обидно. Просто как-то...Хочется руки вымыть.
Ну и что хочу добавить.
Несмотря на мою "проказу" и явно ложные обвинения в "порочащих меня связях", я осталась и остаюсь верна своим принципам, своим убеждениям. В конце-концов, человеческой фактор - что с него взять.
Ничего хорошего из него не бывает.
Любую гениальную идею превратят в помойку.
А Коні не винні!

@темы: бандерлоги

---

За Сказкой - ещё один фик из сообщества))) - девятая часть.

Пишет  Белая Ворона:

15.10.2010 в 01:09

Августу будили, мягко тормошили за плечо. Ноздри шекотал знакомый горьковато-терпкий запах духов и, когда девочка открыла глаза, первым, что она увидела, было склоненное над ней лицо матери.
Это не был сон и не был бред, но мать никогда раньше не призжала в разгар каникул. Они всегда были временем, когда бабушка могла спокойно радоваться присутствию внучки, Августа - наслаждаться свободой, а мама с папой - заканчивать все свои дела и отдыхать от ребенка... Это устраивало всех и родители всегда приезжали за ней в последний день. Но сейчас до коца рождественский каникул была ещё целая неделя.
От мамы пахло снегом и духами, на щеках её играл легкий румянец - видно было, что она только что вошла и сразу поспешила к дочери.
-Девочка моя... - прошептала она и Августа потянулась к ней, обхватила руками за шею... Свою мать она любила, а времени для расспросов хватит и попозже.

...Августа плачет - горько, навзрыд, захлебываясь слезами. Так можно плакать только в детстве, когда случается что-то очень несправедливое, когда предаешь, не желая предавать и не можешь ничего изменить. Мать обнимает её, укачивает на руках, но положение дел от этого не меняется - мама приехала забрать её отсюда, забрать, потому что они с папой закончили с делами раньше, чем всегда, и решили встретить Новый Год всей семьей... И Августа плачет, потому что уезжать уже сегодня, а до того - праздничный обед и прощание с бабушкой, и нельзя никому объяснить, почему она так не хочет ехать. Потому что они не поймут... А в замке на горе её ждет Эдвард и не сможет дождаться до самых весенних каникул, а они в конце марта... Что он подумает? Что она нарушила обещание, что все люди таковы, какими он их считал. И даже лампой не промигаешь сообщение о бедствии - днем слишком светло, чтобы свет привлек внимание, а уезжают они ещё до того, как стемнеет. Августа плачет от бессилия, пряча лицо у матери на плече, и слышит, как та спрашивает у бабушки:
-Что ты такого сделала, мама, что малышка так не хочет уезжать?..
Бабушка только плечами пожимает, продолжает шинковать огурцы для салата. Неформальная молодость научила её нескольким вещам - молчать, если не можешь объяснить, давать выход всем слезам, а ещё - считать и сопоставлять. Она не глупа и догадалась уже, куда каждый день уходила внучка - ведь так легко было посмотреть дни. Ничего страшного Ким в этом не видит, ей даже нравится думать, что кто-то все-таки исправит давнюю несправедливость и она прекрасно понимает, отчего внучка ревет. Только объяснять дочери ничего не станет - потому что лучше всех знает, что та не поверит. Или испугается.

Августа смотрит на старый замок из окна машины и плотнее обхватывает плечи руками- так, что белеют костяшки пальцев. Она представляет чердак, полный закатных отблесков, забытую на полу большую энциклопедию и Эдварда - как он смотрит в окно и не улыбается... Она не плачет, только сглатыает подступивший к горлу ком. Сейчас ничего не изменить и не следует огорчать маму, но ведь будет же когда-нибудь весна?..
Но в этот момент меньше всего верится, что она будет.

Холодно и пусто. И очень, очень тихо. Эдвард стоит у окна, чертит лезвием по стене. Люди умеют нарушать обещания. Люди умеют забывать. Солнце ползет от половицы к половице, но от этого ничего не изменится. Лампа в городке больше не вспыхнет, и одеяло уже, наверное, не пригодится... Скоро придет весна, станет легче, но пока она придет, можно успеть совсем потеряться.
...Эдвард подцепляет лезвием браслет, резко дергает. Жалобно звякают, раскатываясь по полу бусины, рассыпаются шнурки. Он смотрит на них с недоумением....
А за окном светает.

И на этой, несомненно, оптимистичной ноте автор официально закончит первую часть.

URL комментария

---

Не могу понять...

Почему на моей семёрке не хочет обновляться Опера автоматически? На Еве только что обновилась сама, как часы, а на Хью увидела, начала загружать 4% и замерла. Уснула!
Опять 25, и большие файлы тоже так...Ну не понимаю я!!!!

@темы: компьютерное, йа блондинко!

---

Ева кушает)))

Включила её, вышла с неё в инет, а она как давай пожирать что под руку попадётся!
Вот щас качает какие-то обновления для винды, только что обновила антивирус, но е саму версию программы, а базы...
И Оперу - до 10.63 версии!
А обновлений для Винды закачано 14%... Интересно, как долго качать будет?... Я, кагбэ, спать хочу...

@темы: компьютерное, йа блондинко!

---

Удачное приобретение - продолжение -2.1

14.10.2010 в 04:30

Пишет  +Gabriel+:

Удачное приобретение (продолжение)
Начало
Продолжение от 17.08
Продолжение от 29.08
Продолжение от 09.09

* * *

Я встрепенулась.

- Давай-ка в мастерскую. Да поживей! – И, уцепив Эдварда за локоть, поволокла вниз по лестнице.

По счастью, мастерская находилась в задней части дома, поэтому туда работяги должны были заглянуть в последнюю очередь. Если, конечно, Ларри уже не завелся – в таком случае он рванет туда, теряя тапки. Пристроив Эдварда на верстаке, я огляделась, отыскала взглядом какую-то ветошь и на всякий случай прикрыла его до подмышек.

- Ну, все, теперь жди. Услышишь, что кто-то подходит, закрывай глаза. Если хочешь, можешь накрыться с головой – вряд ли кто-то, кроме меня и Ларри, будет тут хозяйничать без спросу. – Напоследок я слегка сжала ладонью его плечо. – Не бойся, ладно?

Он чуть повернул голову и взглянул на меня. Я знала, что он боится – всех этих посторонних людей и предстоящего ремонта – но ничем не могла ему помочь. Только приободрить немного. Я улыбнулась, наклонилась и поцеловала его в лоб. Неожиданно Эдвард вернул мне улыбку.

- Я постараюсь.

Спустившись с холма, я увидела, что вся площадь перед ним уставлена трейлерами и грузовиками, а группа работяг под руководством какого-то дылды в оранжевой кепке аккуратно снимает с петель уцелевшую створку ворот. Вторую створку я заметила в кузове одного из грузовиков. Оперативно они, однако.

- Принцесса! Как же я чертовски рад тебя видеть!

Я едва успела повернуться, как на меня налетело сто с лишним килограммов ожившей энергии.

- Здравствуй, Ларри! – я обняла его в ответ. – Ты, никак, похудел? – пошутила я, сопроводив свои слова дружеским тычком в обширный живот.

- А как же! Спорт, здоровый образ жизни – все, как полагается.

Ларри по-хозяйски облапил меня за талию и махнул рукой в сторону работяг.

- Вон та цапля в бейсболке – твой прораб Дик. Не смотри, что он все время хмурый, он свое дело знает.

- Угу. – Я подошла к воротам. – Здравствуйте.

- Хозяйка? – сумрачно поинтересовался Дик. Я кивнула. – Все бумажки в порядке? – Я снова кивнула. – Тогда ладно. Идемте, покажете мне участок. Парни! – Он повернулся к рабочим. – Вторую створку тоже в машину тащите. И проверьте остальную ограду. Если что – снимайте и несите сюда же. А прорехи затягивайте рабицей. Сюда шлагбаум поставите и мойку на въезде, как обычно. Ну, не мне вас учить.

Дик махнул мне рукой, мол, ведите, и я повела их с Ларри наверх. При виде сада Дик поцокал языком.

- Я так понимаю, кусты вы хотите сохранить?

- Конечно! – горячо воскликнула я.

- Тише, тише, - он поморщился. – Они будут мешать. Предлагаю те, что в центре, выкорчевать и временно поместить в кадки либо пересадить поближе к ограде, а остальные закутать в сетку, чтобы их не повредило во время ремонта. Вы ведь понимаете, что тут будут кран, экскаватор, разные грузовики?

Я тяжело вздохнула.

- Понимаю. Кстати, насчет кранов: я не уверена, что он сможет сюда взобраться. Дорога узкая и извилистая, а прокладывать прямую я не хочу.
Дик оценивающе воззрился на дорогу, отлично просматривающуюся с вершины холма.

- Сможет, - сказал он, наконец. – Я подгоню такую модель, которая проедет тут. Кран небольшой, но огромный и не нужен. Думаю, начнем возводить леса уже сегодня, пока светло, - без всякого перехода закончил он.

- Так скоро? – удивилась я.

- А чего зря время терять? – вмешался Ларри. – Идемте лучше в дом, покажешь нам свой дворец. – Он захихикал. – Наконец-то моя принцесса обзавелась настоящим дворцом.

Я улыбнулась. В чем-то Ларри был прав. Хотя насчет принцессы промахнулся – в этом заколдованном замке жил принц. Который как раз сейчас лежал в мастерской и, наверное, с трепетом прислушивался к доносящимся снаружи звукам.

На крыльце Дик обернулся и указал на статуи на ограде.

- Их тоже хорошо бы снять на время работ, а то не ровен час побьют к чертям собачьим.

Я с грустью подумала, что с началом ремонта дом окончательно утратит свое очарование. С другой стороны, нельзя построить новое, не разрушив старое… да и не навсегда же это все. Закончится ремонт – и все статуи и кусты вернуться на прежние места. Пожалуй, будет еще лучше, ведь и дом, и Эдвард станут, наконец, целыми.

Я снова вернулась мыслями к Эдварду. Никак не могла отделаться от этих мыслей – они кружили, словно чайки над дохлой рыбой.

- Детка, ты слышала, что я сказал? – ворвался в мои размышления голос Ларри. – Какая-то ты рассеянная.

- Прости, я просто задумалась об автомате, - ответила я, ни разу не покривив душой.

- А-а-а… Тот, которым ты меня сюда заманила? Я и сам горю желанием поскорее увидеть его. Но сначала дом.

Я встряхнула головой.

- Конечно.

Мы обошли почти весь дом. Дик то и дело задавал вопросы и что-то черкал в маленьком потрепанном блокноте. Он спрашивал сухо, сжато и по существу. Вообще, мой прораб производил впечатление довольно угрюмого человека, но, несмотря на это, он мне нравился. Меня до крайности поразили его вопросы: не знаю ли я, откуда брали камни и черепицу для строительства, нет ли где поблизости развалин, которые распродают по частям, где хозяева заказывали окна… Я ничего этого не знала.

В конце концов, мы вернулись в холл, и Дик повернулся ко мне.

- Понимаете, - начал он, - этот дом явно строился по индивидуальному проекту. Здесь это большая редкость. Поэтому было бы кощунством реставрировать его, используя новые материалы. Они будут смотреться, как заплаты, даже искусственно состаренные стропила… их искусственность бросается в глаза. Но если найти места, откуда брали материалы для постройки, возможно, удастся восстановить дом в первозданном виде. – Его глаза затуманились… а я слушала его с радостным удивлением. Похоже, в душе этого угрюмого долговязого строителя жил настоящий художник и фанат своего дела. – Я чрезвычайно рад, что Ларри позвал меня. Этот дом вполне может оказаться моим лучшим проектом.

Мы договорились вместе поехать на следующий день в местную администрацию и комитет по строительству, чтобы поднять архивы и найти производства, с которыми сотрудничали при возведении дома, а заодно договориться об отведении сюда коммуникаций – электричества, водопровода и канализации – от основных магистралей.

- Пока хотя бы времянку от сети пробросить – пояснил Дик, - иначе мы просто не сможем работать. На всякий случай я пригнал передвижную электростанцию, но ее использование влетит в копеечку. Ладно, я пошел к своим ребятам.

- Ну? Я же говорил, что он мировой мужик! – прогрохотал Ларри, когда за прорабом закрылась дверь. – А теперь веди меня к своему автомату.

Мы вошли в мастерскую. Свет послеобеденного солнца почти отвесно падал сквозь высокие окна, расчерчивая пол и стеллажи на квадратики – в тех местах, конечно, где в окнах сохранились старые рамы. Дожидаясь Ларри, я освободила тут место, выкинула все ржавое и сломанное и даже подмела пол и смахнула пыль.

Эдвард лежал там, где я его оставила. Он не стал прятаться под ветошь, но глаза закрыл.

- Долбать мой лысый череп! Габи, что ЭТО? – Ларри присел, упираясь руками в колени, и изумленно воззрился на «автомат».

- Я не знаю, - честно ответила я. – Но он работает. Смотри.

Я подошла к верстаку, похлопала Эдварда по колену и скомандовала:

- Согни ногу.

Он медленно согнул ногу, да так и остался, вновь навевая мне невольные ассоциации с «Терминатором».

- С ума сойти! - Ларри выпрямился, подошел поближе и склонился над верстаком, едва не уткнувшись носом в живот Эдварда. – На чем он работает? Откуда он взялся? Кто его сделал? И зачем ему лезвия? – засыпал он меня вопросами.

- Я так и не поняла, на чем он работает, - призналась я, – а нашла его здесь, в доме. Похоже, его сделал прежний владелец. Ты видел агрегаты в холле – думаю, он был изобретателем. Лезвия… наверное, это должен был быть робот-садовник, - ляпнула я первое, что пришло на ум. - И знаешь что, Ларри? – Я взяла его за плечо и развернула к себе. – Этому роботу больше ста лет, и он все еще функционирует, представляешь?

Ларри выглядел потрясенным.

- Если так, то… этот изобретатель был… гением. Сто лет! До сих пор работает! Да у меня стиральная машинка через год вышла из строя! – Он смущенно улыбнулся. – Пришлось поправить в ней некоторые узлы.

Я помялась немного, но в итоге решилась и подошла к покалеченной руке Эдварда.

- Есть кое-что еще, - медленно начала я, - не знаю, как изобретатель это сделал, но… вот.

И я чуть приоткрыла зажим на «сосуде». Несколько густых красных капель упало на деревянную столешницу. Ларри недоумевающе следил за моими манипуляциями.

- Детка, что это за дрянь? Топливо? Смазка?

- Кровь, - просто сказала я.

Глаза Ларри едва не выкатились от изумления.

- Брешешь!

Я покачала головой.

- Можешь попробовать.

Он, как и я в тот раз, макнул палец в жидкость, понюхал и осторожно лизнул.

- И правда, похоже на кровь… Что, твою мать, это значит, а?

- Думала, ты скажешь, - вздохнула я и снова похлопала Эдварда по ноге. – Опусти ногу.

Эдвард выпрямил ногу и плавно опустил ее на верстак.

- Обалдеть! Да я сам готов отдать руку, только чтобы поковыряться у него в голове.

- Нет! – поспешно выкрикнула я. – Голову трогать не смей!

Ларри нахмурился.

- Тогда что с ним делать?

Я подняла отрезанную руку Эдварда и показала Ларри то, что осталось от ее содержимого.

- Остальной механизм выглядит немногим лучше. Его нужно перебрать и заменить все изношенные детали. Кроме тех, что в голове, - поспешно добавила я.

- А как быть… с ней? – Ларри указал на пережатую трубочку.

- Я уже размышляла на этот счет. Не знаю, зачем нужны трубки с кровью и почему она не портится, но проверять, что будет, если их убрать, что-то не хочется. Знаешь, я тут находила книги по алхимии… может, это оно?

- Ты еще Дэна Брауна мне вспомни! – захохотал Ларри. – А лучше – Индиану Джонса! Это у них все тайные общества да эликсиры жизни.

Я рассердилась.

- В любом случае, прежде чем его ремонтировать, нужно извлечь все сосуды и заменить их на новые. Думаю, нужно взять пластиковые трубки с металлической оплеткой, чтобы служили дольше.

Ларри почесал в затылке, обошел верстак кругом – и вдруг припал ухом к груди Эдварда. Не знаю, как Эдварду удалось остаться неподвижным. Я - так подпрыгнула чуть ли не на метр.

- Там внутри что-то есть, - довольно сказал он, наконец. – Что-то, очень похожее на двигатель. Должно быть, это он гоняет кровь. Вопрос: как мы будем отключать робота и будем ли, учитывая, что обратно он может и не включиться?

- Ни в коем случае! – заявила я. – Отключать мы его не будем.

- Тогда как мы переберем двигатель? – Ларри выразительно постучал по пряжке на поясе Эдварда.

- А может, его и не придется перебирать? – неуверенно предположила я.

- Ага, все остальное износилось, а та часть, на которую приходится самая большая нагрузка, осталась, как новенькая. Ты послушай себя, Габи! Я-то думал, что разговариваю с умным человеком…

- Ну… тогда придумай что-нибудь… Ты же лучший механик побережья! – Я сделала умоляющие глаза и выпятила нижнюю губу.

Ларри расхохотался.

- Ах, ты, лиса! – Внезапно его глаза загорелись. – Знаю! У меня в грузовике лежит новый двигатель от газонокосилки. Чистый, понимаешь, без топлива. Одна смазка. Мы его возьмем, подсоединим к аккумулятору, и пока будем разбираться с его собственным двигателем, перебросим голову с сосудами на двигатель от газонокосилки.

- А получится? - засомневалась я.

- Ты же обратилась к лучшему механику побережья, - хитро ухмыльнулся Ларри и с невероятной для его габаритов скоростью полетел к выходу, бросая на ходу, - я позову ребят, пусть принесут все необходимое, а ты пока снимай с него чехол… футляр… короче, эту черную халабуду. Надо успеть разобрать его засветло! – донесся зычный голос Ларри уже из коридора.

Эдвард открыл глаза.

- Вот и все. Теперь отступать некуда, - я снова сжала его плечо.

- Если… если ничего не получится…

- Все получится, - прошептала я с уверенностью, которую очень бы хотела испытывать. – Ты же слышал – лучший механик побережья будет тебя ремонтировать. Он справится.

Эдвард смотрел на меня своими темными глазами, казавшимися янтарными в свете весеннего солнца, а я чувствовала себя мухой, попавшей в этот янтарь.

- Я не боюсь, - наконец сказал он. – И если я... все равно спасибо тебе. Хорошо, что ты купила мой дом.

Я на секунду опустила веки, чтобы унять взметнувшуюся бурю эмоций. Потом взглянула на Эдварда, снова прямо в глаза, в которых сейчас читалась лишь покорность судьбе и благодарность мне – мне, которая нарушила весь уклад его жизни, собиралась едва ли не разрушить его дом и разобрать его самого… а, быть может, убить… Я выдержала этот взгляд.

- Ты не умрешь. Даю слово.

И принялась расстегивать ремешки на его костюме.

---

Удачное приобретение - продолжение -2

Пишет  +Gabriel+:

14.10.2010 в 04:23

Ларри почесал в затылке, обошел верстак кругом – и вдруг припал ухом к груди Эдварда. Не знаю, как Эдварду удалось остаться неподвижным. Я - так подпрыгнула чуть ли не на метр.

- Там внутри что-то есть, - довольно сказал он, наконец. – Что-то, очень похожее на двигатель. Должно быть, это он гоняет кровь. Вопрос: как мы будем отключать робота и будем ли, учитывая, что обратно он может и не включиться?

- Ни в коем случае! – заявила я. – Отключать мы его не будем.

- Тогда как мы переберем двигатель? – Ларри выразительно постучал по пряжке на поясе Эдварда.

- А может, его и не придется перебирать? – неуверенно предположила я.

- Ага, все остальное износилось, а та часть, на которую приходится самая большая нагрузка, осталась, как новенькая. Ты послушай себя, Габи! Я-то думал, что разговариваю с умным человеком…

- Ну… тогда придумай что-нибудь… Ты же лучший механик побережья! – Я сделала умоляющие глаза и выпятила нижнюю губу.

Ларри расхохотался.

- Ах, ты, лиса! – Внезапно его глаза загорелись. – Знаю! У меня в грузовике лежит новый двигатель от газонокосилки. Чистый, понимаешь, без топлива. Одна смазка. Мы его возьмем, подсоединим к аккумулятору, и пока будем разбираться с его собственным двигателем, перебросим голову с сосудами на двигатель от газонокосилки.

- А получится? - засомневалась я.

- Ты же обратилась к лучшему механику побережья, - хитро ухмыльнулся Ларри и с невероятной для его габаритов скоростью полетел к выходу, бросая на ходу, - я позову ребят, пусть принесут все необходимое, а ты пока снимай с него чехол… футляр… короче, эту черную халабуду. Надо успеть разобрать его засветло! – донесся зычный голос Ларри уже из коридора.

Эдвард открыл глаза.

- Вот и все. Теперь отступать некуда, - я снова сжала его плечо.

- Если… если ничего не получится…

- Все получится, - прошептала я с уверенностью, которую очень бы хотела испытывать. – Ты же слышал – лучший механик побережья будет тебя ремонтировать. Он справится.

Эдвард смотрел на меня своими темными глазами, казавшимися янтарными в свете весеннего солнца, а я чувствовала себя мухой, попавшей в этот янтарь.

- Я не боюсь, - наконец сказал он. – И если я... все равно спасибо тебе. Хорошо, что ты купила мой дом.

Я на секунду опустила веки, чтобы унять взметнувшуюся бурю эмоций. Потом взглянула на Эдварда, снова прямо в глаза, в которых сейчас читалась лишь покорность судьбе и благодарность мне – мне, которая нарушила весь уклад его жизни, собиралась едва ли не разрушить его дом и разобрать его самого… а, быть может, убить… Я выдержала этот взгляд.

- Ты не умрешь. Даю слово.

И принялась расстегивать ремешки на его костюме.

URL комментария

---

Удачное приобретение - продолжение

Пишет  +Gabriel+:

14.10.2010 в 04:21

* * *

Я встрепенулась.

- Давай-ка в мастерскую. Да поживей! – И, уцепив Эдварда за локоть, поволокла вниз по лестнице.

По счастью, мастерская находилась в задней части дома, поэтому туда работяги должны были заглянуть в последнюю очередь. Если, конечно, Ларри уже не завелся – в таком случае он рванет туда, теряя тапки. Пристроив Эдварда на верстаке, я огляделась, отыскала взглядом какую-то ветошь и на всякий случай прикрыла его до подмышек.

- Ну, все, теперь жди. Услышишь, что кто-то подходит, закрывай глаза. Если хочешь, можешь накрыться с головой – вряд ли кто-то, кроме меня и Ларри, будет тут хозяйничать без спросу. – Напоследок я слегка сжала ладонью его плечо. – Не бойся, ладно?

Он чуть повернул голову и взглянул на меня. Я знала, что он боится – всех этих посторонних людей и предстоящего ремонта – но ничем не могла ему помочь. Только приободрить немного. Я улыбнулась, наклонилась и поцеловала его в лоб. Неожиданно Эдвард вернул мне улыбку.

- Я постараюсь.

Спустившись с холма, я увидела, что вся площадь перед ним уставлена трейлерами и грузовиками, а группа работяг под руководством какого-то дылды в оранжевой кепке аккуратно снимает с петель уцелевшую створку ворот. Вторую створку я заметила в кузове одного из грузовиков. Оперативно они, однако.

- Принцесса! Как же я чертовски рад тебя видеть!

Я едва успела повернуться, как на меня налетело сто с лишним килограммов ожившей энергии.

- Здравствуй, Ларри! – я обняла его в ответ. – Ты, никак, похудел? – пошутила я, сопроводив свои слова дружеским тычком в обширный живот.

- А как же! Спорт, здоровый образ жизни – все, как полагается.

Ларри по-хозяйски облапил меня за талию и махнул рукой в сторону работяг.

- Вон та цапля в бейсболке – твой прораб Дик. Не смотри, что он все время хмурый, он свое дело знает.

- Угу. – Я подошла к воротам. – Здравствуйте.

- Хозяйка? – сумрачно поинтересовался Дик. Я кивнула. – Все бумажки в порядке? – Я снова кивнула. – Тогда ладно. Идемте, покажете мне участок. Парни! – Он повернулся к рабочим. – Вторую створку тоже в машину тащите. И проверьте остальную ограду. Если что – снимайте и несите сюда же. А прорехи затягивайте рабицей. Сюда шлагбаум поставите и мойку на въезде, как обычно. Ну, не мне вас учить.

Дик махнул мне рукой, мол, ведите, и я повела их с Ларри наверх. При виде сада Дик поцокал языком.

- Я так понимаю, кусты вы хотите сохранить?

- Конечно! – горячо воскликнула я.

- Тише, тише, - он поморщился. – Они будут мешать. Предлагаю те, что в центре, выкорчевать и временно поместить в кадки либо пересадить поближе к ограде, а остальные закутать в сетку, чтобы их не повредило во время ремонта. Вы ведь понимаете, что тут будут кран, экскаватор, разные грузовики?

Я тяжело вздохнула.

- Понимаю. Кстати, насчет кранов: я не уверена, что он сможет сюда взобраться. Дорога узкая и извилистая, а прокладывать прямую я не хочу.
Дик оценивающе воззрился на дорогу, отлично просматривающуюся с вершины холма.

- Сможет, - сказал он, наконец. – Я подгоню такую модель, которая проедет тут. Кран небольшой, но огромный и не нужен. Думаю, начнем возводить леса уже сегодня, пока светло, - без всякого перехода закончил он.

- Так скоро? – удивилась я.

- А чего зря время терять? – вмешался Ларри. – Идемте лучше в дом, покажешь нам свой дворец. – Он захихикал. – Наконец-то моя принцесса обзавелась настоящим дворцом.

Я улыбнулась. В чем-то Ларри был прав. Хотя насчет принцессы промахнулся – в этом заколдованном замке жил принц. Который как раз сейчас лежал в мастерской и, наверное, с трепетом прислушивался к доносящимся снаружи звукам.

На крыльце Дик обернулся и указал на статуи на ограде.

- Их тоже хорошо бы снять на время работ, а то не ровен час побьют к чертям собачьим.

Я с грустью подумала, что с началом ремонта дом окончательно утратит свое очарование. С другой стороны, нельзя построить новое, не разрушив старое… да и не навсегда же это все. Закончится ремонт – и все статуи и кусты вернуться на прежние места. Пожалуй, будет еще лучше, ведь и дом, и Эдвард станут, наконец, целыми.

Я снова вернулась мыслями к Эдварду. Никак не могла отделаться от этих мыслей – они кружили, словно чайки над дохлой рыбой.

- Детка, ты слышала, что я сказал? – ворвался в мои размышления голос Ларри. – Какая-то ты рассеянная.

- Прости, я просто задумалась об автомате, - ответила я, ни разу не покривив душой.

- А-а-а… Тот, которым ты меня сюда заманила? Я и сам горю желанием поскорее увидеть его. Но сначала дом.

Я встряхнула головой.

- Конечно.

Мы обошли почти весь дом. Дик то и дело задавал вопросы и что-то черкал в маленьком потрепанном блокноте. Он спрашивал сухо, сжато и по существу. Вообще, мой прораб производил впечатление довольно угрюмого человека, но, несмотря на это, он мне нравился. Меня до крайности поразили его вопросы: не знаю ли я, откуда брали камни и черепицу для строительства, нет ли где поблизости развалин, которые распродают по частям, где хозяева заказывали окна… Я ничего этого не знала.

В конце концов, мы вернулись в холл, и Дик повернулся ко мне.

- Понимаете, - начал он, - этот дом явно строился по индивидуальному проекту. Здесь это большая редкость. Поэтому было бы кощунством реставрировать его, используя новые материалы. Они будут смотреться, как заплаты, даже искусственно состаренные стропила… их искусственность бросается в глаза. Но если найти места, откуда брали материалы для постройки, возможно, удастся восстановить дом в первозданном виде. – Его глаза затуманились… а я слушала его с радостным удивлением. Похоже, в душе этого угрюмого долговязого строителя жил настоящий художник и фанат своего дела. – Я чрезвычайно рад, что Ларри позвал меня. Этот дом вполне может оказаться моим лучшим проектом.

Мы договорились вместе поехать на следующий день в местную администрацию и комитет по строительству, чтобы поднять архивы и найти производства, с которыми сотрудничали при возведении дома, а заодно договориться об отведении сюда коммуникаций – электричества, водопровода и канализации – от основных магистралей.

- Пока хотя бы времянку от сети пробросить – пояснил Дик, - иначе мы просто не сможем работать. На всякий случай я пригнал передвижную электростанцию, но ее использование влетит в копеечку. Ладно, я пошел к своим ребятам.

- Ну? Я же говорил, что он мировой мужик! – прогрохотал Ларри, когда за прорабом закрылась дверь. – А теперь веди меня к своему автомату.

Мы вошли в мастерскую. Свет послеобеденного солнца почти отвесно падал сквозь высокие окна, расчерчивая пол и стеллажи на квадратики – в тех местах, конечно, где в окнах сохранились старые рамы. Дожидаясь Ларри, я освободила тут место, выкинула все ржавое и сломанное и даже подмела пол и смахнула пыль.

Эдвард лежал там, где я его оставила. Он не стал прятаться под ветошь, но глаза закрыл.

- Долбать мой лысый череп! Габи, что ЭТО? – Ларри присел, упираясь руками в колени, и изумленно воззрился на «автомат».

- Я не знаю, - честно ответила я. – Но он работает. Смотри.

Я подошла к верстаку, похлопала Эдварда по колену и скомандовала:

- Согни ногу.

Он медленно согнул ногу, да так и остался, вновь навевая мне невольные ассоциации с «Терминатором».

- С ума сойти! - Ларри выпрямился, подошел поближе и склонился над верстаком, едва не уткнувшись носом в живот Эдварда. – На чем он работает? Откуда он взялся? Кто его сделал? И зачем ему лезвия? – засыпал он меня вопросами.

- Я так и не поняла, на чем он работает, - призналась я, – а нашла его здесь, в доме. Похоже, его сделал прежний владелец. Ты видел агрегаты в холле – думаю, он был изобретателем. Лезвия… наверное, это должен был быть робот-садовник, - ляпнула я первое, что пришло на ум. - И знаешь что, Ларри? – Я взяла его за плечо и развернула к себе. – Этому роботу больше ста лет, и он все еще функционирует, представляешь?

Ларри выглядел потрясенным.

- Если так, то… этот изобретатель был… гением. Сто лет! До сих пор работает! Да у меня стиральная машинка через год вышла из строя! – Он смущенно улыбнулся. – Пришлось поправить в ней некоторые узлы.

Я помялась немного, но в итоге решилась и подошла к покалеченной руке Эдварда.

- Есть кое-что еще, - медленно начала я, - не знаю, как изобретатель это сделал, но… вот.

И я чуть приоткрыла зажим на «сосуде». Несколько густых красных капель упало на деревянную столешницу. Ларри недоумевающе следил за моими манипуляциями.

- Детка, что это за дрянь? Топливо? Смазка?

- Кровь, - просто сказала я.

Глаза Ларри едва не выкатились от изумления.

- Брешешь!

Я покачала головой.

- Можешь попробовать.

Он, как и я в тот раз, макнул палец в жидкость, понюхал и осторожно лизнул.

- И правда, похоже на кровь… Что, твою мать, это значит, а?

- Думала, ты скажешь, - вздохнула я и снова похлопала Эдварда по ноге. – Опусти ногу.

Эдвард выпрямил ногу и плавно опустил ее на верстак.

- Обалдеть! Да я сам готов отдать руку, только чтобы поковыряться у него в голове.

- Нет! – поспешно выкрикнула я. – Голову трогать не смей!

Ларри нахмурился.

- Тогда что с ним делать?

Я подняла отрезанную руку Эдварда и показала Ларри то, что осталось от ее содержимого.

- Остальной механизм выглядит немногим лучше. Его нужно перебрать и заменить все изношенные детали. Кроме тех, что в голове, - поспешно добавила я.

- А как быть… с ней? – Ларри указал на пережатую трубочку.

- Я уже размышляла на этот счет. Не знаю, зачем нужны трубки с кровью и почему она не портится, но проверять, что будет, если их убрать, что-то не хочется. Знаешь, я тут находила книги по алхимии… может, это оно?

- Ты еще Дэна Брауна мне вспомни! – захохотал Ларри. – А лучше – Индиану Джонса! Это у них все тайные общества да эликсиры жизни.

Я рассердилась.

- В любом случае, прежде чем его ремонтировать, нужно извлечь все сосуды и заменить их на новые. Думаю, нужно взять пластиковые трубки с металлической оплеткой, чтобы служили дольше.

URL комментария

---

За Сказкой - ещё один фик из сообщества))) - восьмая часть.

Пишет  Белая Ворона:

14.10.2010 в 01:16

...Когда-то давно Эдвард удивился, узнав, что есть такая вещь, как детские игрушки. В замке ничего подобного не было, отец то ли не посчитал нужным, то ли не посчитал возможным купить гомункулу что-нибудь такое, чем обычно забавляются дети и Эдвард более-менее понимал его - ведь даже в первые дни после "рождения" он и не был ребенком в привычном понимании... Человеческие дети играли в куклы, в машинки, в мячик. И во множество игр друг с другом. Если судить о детстве по тому, сколько человек играл, то у Эдварда детства не было вовсе.
Но зато он мог каждый день встречать рассветы и закаты и с чердака даже был виден океан - тонкая полоска у горизонта. То свинцово-серая, то золотая, то алая... Всю жизнь Эдвард мечтал туда добраться - но не мог решиться. Слишком велик был страх заблудится. А ещё большей была боязнь встретить людей. Поход откладывался на годы "потом" и постепенно становился всё более несбыточной мечтой...
А внизу праздновали Рождество...

Самым лучшим в этом празднике были не подарки, ни дрова в камине, ни даже елка, а переливчатые стеклянные шары, её украшавшие. Казалось, если заглянешь в такой шар - увидишь какой-то новый, странный, замкнутый мирок, в котором живут какие-то свои, звонкие и тонкие существаа. Они сроят дворцы и высокие дома с балконами, а от их дыхания запотевает изнутри стекло... Августа, сидя у камина, вертела в пальцах шар и старалась через причудливый узор разглядеть, что же у него все-таки внутри. Шар упрямился, ловил огненные блики и отражал их прямо в глаза. Августа щурилась на него и вертела под самыми разными углами. Время приближалось к полуночи, все добропорядочные горожане уже спали, даже бабушка, а девочка сидела у догорающего камина и катала в пальцах елочную игрушку.
Внезапно ей пришла в голову какая-то идея - подобрав неудобный подол ночнушки, она резко вскочила и зашарила на полках... Забытый шар серебрился в кресле.

В городе рано гасят огни. Кое-где теплится свет, немногочиленные полуночники заняты своими делами, но тайно, так, чтобы никого не потревожить. Смотреть на ночной город довольно скучно. Улицы пусты, окна темны, только фонари светят мертвенным, бледным светом... И когда одно из окон вдруг вспыхивает жаркой желтой вспышкой, Эдвард вздрагивает от неожиданности. Окно погасает - и тут же вспыхивает вновь. Раз за разом чьи-то пальцы давят на выключатель и лампа мигает, привлекая к себе внимание... Мигает в определенном ритме, с равными интервалами и Эдвард, который когда-то давно нашел среди книг учебник азбуки Морзе и от скуки выучил алфавит, неожиданно для себя понимает, что это - фраза, зашифрованная морзянкой. Короткая вспышка - точка. Долгая вспышка - тире. Точка-тире, точка-тире... "Звезды похожи на снег - расшифровывает Эдвард - А спать - очень скучно".
Он улыбается и жалеет только об одном - что у него нет лампы для ответа. А даже если бы и была, её некуда было бы подключить, да и быстрого выстукивания лезвием по выключателю она, скорее всего, не выдержала бы...
Зато он все-таки вспоминает, что можно подарить.

Августа гасит лампу - большую, яркую лампу под медовым абажуром - и забирается в постель, накрывается одеялом с головой. Сейчас она любит весь мир - просто за то, что он есть и прятки под одеялом, в бахатной темноте, позволяют законсервировать это ощущение, погрузится в ничуть не меняющийся покой. Она очень довольна днем - подарками и сказками, затеей с азбукой Морзе... Быть может, Эдвард её не знает, быть может, он даже не видел вспышек, но настроение у девочки все равно такое, словно долг свой она выполнила..

URL комментария