Уста(ре)вший механизм
Пишет Белая Ворона:
21.10.2010 в 00:30
Море встречало их тихим рокотом волн и золотыми бликами на воде. Казалось, оно радо гостям и красуется перед ними - так демонстративно, словно на картинке, кипела среди валунов белая пена, такой гладкой была галька под ногами и таким явственным привкус соли на губах. Пляж был галечный - весь берег был усыпан округлыми камнями. И никого больше - только бескрайняя, беспокойная, живая синева...
В шепоте моря слышался голос вечности - "Вы живые, вы дышите, вы пришли. Но как коротки ваши жизни по сравнению с моей, как ничтожны вы по сравнению со мной..." В словах не было насмешки, только ласковое безразличие и уверенность... Море казалось живым и дышашим, оно играло, волны боролись друг с другом, шли войной на берег и откатывались без обиды, только с азартом.
Было ветрено и свежо и очень-очень хорошо.
Об этом моменте Эдвард мечтал давно - ещё с тех пор, когда отец впервые рассказал ему о том, что такое океан и показал его из чердачного окна. "Когда-нибудь ты будешь стоять у кромки прибоя и вспоминать меня - сказал тогда старик. Вряд ли он знал, что его слова окажутся пророческими... Очень многое в мире Эдварда было живым - огонь и ветры, небо и цветы. Он часто играл с ними, расшифровывал настроения и послания... Но с морем не нужно было даже расшифровывать - оно говорило открыто, шептало не уставая о самом разном. Море было просторным и отчего-то казалось, что на другом его берегу - там, за горизонтом - живут добрые люди...
Августа же нагнулась и, пошарив среди камней, вытащила на свет ракушку - небольшую, но очень красивую, витую и узорчатую. В ракушке давно уже не жил, она отливала перламутром и девочка поразилась такой удачи - за такими ракушками обычно приходилось нырять и искать их на дне, а сейчас она вдруг сама оказалаь в руках... Августа прижала ракушку к уху - и море запело в ней совсем по-другому, чем пело снаружи. В ракушке оно было тихим и умиротворенным, очень теплым и летним. А здесь и сейчас океан был настроен резвиться и шуметь. И был он холоден...
Так и прошел почти весь день - для Эдварда за молчаливым наблюдением и тихим восторгом, за ощущением соленого ветра и бесконечными морскими историями. А для Августы - за пусканием "блинчиков", поиском ракушек и игрой в салки с морем... Она не пыталась вовлечь в игру Эдварда - он был слишком зачарован исполнившейся мечтой. Настолько, что девочка решила показать ему все чудеса потом. В следующий раз. Она была убеждена, что этот раз будет. А под конец она все-таки устроилась рядом с Эдвардом и они молча смотрели, как солнце потихоньку клонится к горизонту. И эту тишину не хотелось разбить, потому что она не была ни натянутой, ни неловкой.
В этом и есть самая главная тайна - в том, что только друзья могут молчать вместе, не чувствуя ни напряжения, ни обиды. Только друзья могут заниматься совершенно разными вещами и все равно быть заодно. Только друзья могут слышать в шорохе волн одни и те же истории.
А на обратном пути, когда они, несколько усталые, но очень и очень довольные поднимались обратно к замку, им встретилась тощая рыжая кошка, с самым независимым видом сидевшая прямо посреди дороги. Была кошка золотоглазая, очень торжественная и с большими трогательными ушами. Августа сразу же потянулась к ней, забыв про усталость, подхватила на руки и принялась чесать за ухом. Кошка милостиво мурлыкала и вид у неё был такой, словно она ждала на этой дороге именно девочку и Эдварда - и теперь, когда встреча состоялась, была совершенно довольна собой. Эдвард тоже кошкой заинтересовался - посмотрел ей в глаза, улыбнулся, но погладить не решился. Впрочем, кошка от него ничего подобного и не требовала. Ей хватало и того, что ею молча восхищаются.
Кончались эти гляделки тем, что дальше они поднимались уже втроем.
А ночью кошка, мурлыкая, лежала у Эдварда на коленях и было ей абслютно начихать на ножницы.
Положительно, она была странная.
URL комментарияВ шепоте моря слышался голос вечности - "Вы живые, вы дышите, вы пришли. Но как коротки ваши жизни по сравнению с моей, как ничтожны вы по сравнению со мной..." В словах не было насмешки, только ласковое безразличие и уверенность... Море казалось живым и дышашим, оно играло, волны боролись друг с другом, шли войной на берег и откатывались без обиды, только с азартом.
Было ветрено и свежо и очень-очень хорошо.
Об этом моменте Эдвард мечтал давно - ещё с тех пор, когда отец впервые рассказал ему о том, что такое океан и показал его из чердачного окна. "Когда-нибудь ты будешь стоять у кромки прибоя и вспоминать меня - сказал тогда старик. Вряд ли он знал, что его слова окажутся пророческими... Очень многое в мире Эдварда было живым - огонь и ветры, небо и цветы. Он часто играл с ними, расшифровывал настроения и послания... Но с морем не нужно было даже расшифровывать - оно говорило открыто, шептало не уставая о самом разном. Море было просторным и отчего-то казалось, что на другом его берегу - там, за горизонтом - живут добрые люди...
Августа же нагнулась и, пошарив среди камней, вытащила на свет ракушку - небольшую, но очень красивую, витую и узорчатую. В ракушке давно уже не жил, она отливала перламутром и девочка поразилась такой удачи - за такими ракушками обычно приходилось нырять и искать их на дне, а сейчас она вдруг сама оказалаь в руках... Августа прижала ракушку к уху - и море запело в ней совсем по-другому, чем пело снаружи. В ракушке оно было тихим и умиротворенным, очень теплым и летним. А здесь и сейчас океан был настроен резвиться и шуметь. И был он холоден...
Так и прошел почти весь день - для Эдварда за молчаливым наблюдением и тихим восторгом, за ощущением соленого ветра и бесконечными морскими историями. А для Августы - за пусканием "блинчиков", поиском ракушек и игрой в салки с морем... Она не пыталась вовлечь в игру Эдварда - он был слишком зачарован исполнившейся мечтой. Настолько, что девочка решила показать ему все чудеса потом. В следующий раз. Она была убеждена, что этот раз будет. А под конец она все-таки устроилась рядом с Эдвардом и они молча смотрели, как солнце потихоньку клонится к горизонту. И эту тишину не хотелось разбить, потому что она не была ни натянутой, ни неловкой.
В этом и есть самая главная тайна - в том, что только друзья могут молчать вместе, не чувствуя ни напряжения, ни обиды. Только друзья могут заниматься совершенно разными вещами и все равно быть заодно. Только друзья могут слышать в шорохе волн одни и те же истории.
А на обратном пути, когда они, несколько усталые, но очень и очень довольные поднимались обратно к замку, им встретилась тощая рыжая кошка, с самым независимым видом сидевшая прямо посреди дороги. Была кошка золотоглазая, очень торжественная и с большими трогательными ушами. Августа сразу же потянулась к ней, забыв про усталость, подхватила на руки и принялась чесать за ухом. Кошка милостиво мурлыкала и вид у неё был такой, словно она ждала на этой дороге именно девочку и Эдварда - и теперь, когда встреча состоялась, была совершенно довольна собой. Эдвард тоже кошкой заинтересовался - посмотрел ей в глаза, улыбнулся, но погладить не решился. Впрочем, кошка от него ничего подобного и не требовала. Ей хватало и того, что ею молча восхищаются.
Кончались эти гляделки тем, что дальше они поднимались уже втроем.
А ночью кошка, мурлыкая, лежала у Эдварда на коленях и было ей абслютно начихать на ножницы.
Положительно, она была странная.